Яков Слащёв: как белогвардейский генерал-вешатель стал наставником Красной Армии. На Братском некрополе обнаружили захоронение генерала Слащева и воздвигли плиту Примирения и памяти

СЛАЩЕВ

(Слащев-Крымский, другое написание фамилии: Слащов), Яков Александрович (1885/1886-1929), генерал-лейтенант белой армии, прототип Хлудова и некоторых других персонажей булгаковской пьесы «Бег». Родился 29 декабря 1885 г. /10 января 1886 г. в Петербурге в семье отставного полковника, из потомственных дворян. Окончил в 1905 г. Павловское военное училище и начал службу в лейб-гвардии Финляндском полку. В 1911 г. окончил Императорскую Николаевскую военную академию (б. Николаевскую академию Генерального штаба), но без права причисления к Генеральному штабу. Булгаков, судя по обращенным к Хлудову словам Чарноты: «Рома, ты генерального штаба! Что ты делаешь?! Рома, прекрати!», (речь идет о бессудных казнях), позволяет персонажу достичь больших успехов в Академии, чем его прототипу (С. окончил академию по 2-му разряду со средним балом менее 10, а к офицерам Генерального штаба причислялись окончившие по 1-му разряду, со средним балом 10 и выше). С 1912 г. С. преподавал тактику в Пажеском корпусе. Первым браком С. был женат на дочери командира лейб-гвардии Финляндского полка, генерал-лейтенанта Владимира Аполлоновича Козлова (1856-1931) Софье. 18 января 1915 г. у супругов родилась дочь Вера. Протекция тестя, возможно, способствовала карьере С. С января 1915 г. С. находился в действующей армии, где прошел путь от командира роты до командира батальона лейб-гвардии Финляндского полка. 12 ноября 1916 г. произведен в полковники, а 14 июля 1917 г. назначен командующим гвардии Московским полком. С. был храбрым офицером, в Первую мировую войну имел пять ранений, награжден многими орденами, в том числе Георгиевским оружием и орденом Св. Георгия 4-й степени. 8 декабря 1917 г. уволился из полка по ранению, не желая продолжать службу при большевиках, и 5 января 1918 г. прибыл в Новочеркасск, где формировалась Добровольческая армия генералов М. В. Алексеева (1857-1918) и Л. Г. Корнилова (1870-1918). Командирован М. В. Алексеевым в район Кавказских Минеральных Вод, где стал начальником штаба в отряде А. Г. Шкуро (Шкуры) (1887-1947), затем командовал 1-й Кубанской пластунской бригадой и был начальником штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. В апреле 1919 г. С. произведен главнокомандующим генерал-лейтенантом А. И. Деникиным (1872-1947) в генерал-майоры и назначен командиром 5-й пехотной дивизии, затем 4-й пехотной дивизии и 3-го армейского корпуса, действовавшего осенью 1919 г. против украинской армии С. В. Петлюры и повстанческих крестьянских отрядов Н. И. Махно (1889-1934). С. успешно сражался против махновских отрядов, но фигура Махно обладала для него известным притяжением, он чувствовал в нем родственную авантюрную жилку. По свидетельству современника, С. не раз говорил своим подчиненным: «Моя мечта - стать вторым Махно». В последние дни обороны Крыма он даже пытался материализовать эту мечту, встав во главе партизанского отряда в тылу красных уже после захвата советскими войсками Перекопа, но не получил поддержки главнокомандующего Русской армии генерал-лейтенанта Петра Николаевича Врангеля (1878-1928). В январе - марте 1920 г. корпус С. успешно отразил попытки Красной Армии захватить Крым, за что в апреле С. был произведен П. Н. Врангелем в генерал-лейтенанты, а в июне осуществил успешный десант в Северную Таврию. В августе 1920 г. С. после неудачных боев под Каховкой подал рапорт об отставке. П. Н. Врангель присвоил ему титул Слащев-Крымский. С. был оставлен в распоряжении главнокомандующего и отправлен лечиться в Ялту. В октябре 1920 г., в связи с прорывом красных в Крым, С. выехал на фронт в Джанкой, однако никакой должности в войсках не получил. Идею высадить в тылу противника морской десант из добровольцев для развития партизанских действий в Северной Таврии по примеру Махно Врангель не поддержал, предложив С., если он пожелает, самостоятельно остаться в тылу противника в Крыму. С., не приняв этого предложения, выехал в Севастополь, откуда на ледоколе «Илья Муромец» вместе с остатками родного ему лейб-гвардии Финляндского полка и полковым Георгиевским знаменем отбыл в Константинополь. В связи с письмом С. комитету общественных деятелей 14 декабря 1920 г. с резкой критикой действий Врангеля по обороне Крыма, созданный последним суд чести уволил С. со службы без права ношения мундира. В ответ в январе 1921 г. С. издал книгу «Требую суда общества и гласности», где рассказал о своей деятельности на фронте и обвинил Врангеля в потере Крыма. После увольнения из Русской армии Земский союз предоставил С. ферму под Константинополем, где он разводил индеек и прочую живность, однако к сельскому хозяйству, в отличие от военного дела, таланта у бывшего генерала не оказалось, доходов он почти не имел и сильно бедствовал со второй женой, Ниной Николаевной, ранее числившейся при нем «ординарцем Нечволодовым», и дочерью. В феврале 1921 г. контакты со С. установил уполномоченный ВЧК Я. Тененбаум, проживавший в Константинополе под фамилией Ельский. В мае 1921 г. чекисты перехватили письмо известного журналиста и общественного деятеля Ф. Баткина из Константинополя в Симферополь артисту М. Богданову, где сообщалось, что С. находится в настолько нищенском состоянии, что склоняется к возвращению на родину. Баткин и Богданов были завербованы ВЧК, причем последний был командирован в Константинополь, но, попав в поле зрения врангелевской контрразведки, возвратился обратно. За халатность Богданова даже предали революционному суду. С. пытался выговорить себе охранную грамоту, гарантирующую личную неприкосновенность и выделение валюты его семье, остававшейся в эмиграции. Бывшему генералу было отказано, да и сам С. признал, что никакая грамота не спасет его от мстителя, если таковой объявится (он точно предсказал свою судьбу). С. было обещано прощение и работа по специальности - преподавателя тактики. Ф. Баткину удалось тайно посадить С. с семьей и группой сочувствовавших ему офицеров на итальянский пароход «Жан», который 11 ноября 1921 г. прибыл в Севастополь. Здесь С. был встречен главой ВЧК Ф. Э. Дзержинским и в его личном поезде доставлен в Москву. Сохранилась характерная записка Л.Д. Троцкого В.И.Ленину 16 ноября 1921 г. в связи с возвращением С.:

«Главком (С. С. Каменев (1881-1936). - Б. С.) считает Слащева ничтожеством. Я не уверен в правильности этого отзыва. Но бесспорно, что у нас Слащев будет только «беспокойной ненужностью». Он приспособиться не сможет. Уже находясь в поезде Дзержинского, он хотел дать кому-то «25 шомполов».

Материалы в региструпе о Слащеве большие (речь идет о документальных свидетельствах преступлений С., собранных в регистрационном управлении Реввоенсовета – так тогда называлась военная разведка. - Б. С.). Наш вежливый ответ (рады будущим работникам) имеет пока что дипломатический характер (Слащев еще собирается тянуть за собой генералов).

Книжку Раковского (имеются в виду воспоминания Г. Н. Раковского «Конец белых. От Днепра до Босфора (Вырождение, агония и ликвидация)», вышедшие в Праге в 1921 г. и хорошо известные Булгакову; там, в частности, приведена характерная частушка «от расстрелов идет дым, то Слащев спасает Крым». - Б. С.) пришлите, пожалуйста: я не читал».

Таким образом, не раскаяние и душевный переворот, а расчет приспособиться и получить средства к существованию, а также желание иметь возможность заниматься горячо любимым военным делом (ничем другим он заниматься не умел) привели С. в Москву. В его глазах Врангель был виноват уже тем, что проиграл Крым и лишил С. возможности сражаться во главе войск против большевиков, и только во вторую очередь - тем, что изгнал С. из армии. Это вполне отразилось в книге «Требую суда общества и гласности», где П. Н. Врангель, А. П. Кутепов (1882-1930), П. Н. Шатилов (1881-1962) и другие генералы обвинялись не в качестве носителей порочной белой идеи и пособников Франции и других иностранных держав (как это было во второй книге С.), а за то, что допустили катастрофу в Крыму и окончательно погубили белое дело. С изданной в Константинополе книгой С. Булгаков был хорошо знаком. В ней приводился константинопольский (стамбульский) адрес С.: «квартал Везнеджилер, улица Де-Руни, дом Мустафа-Эффенди, № 15-17». В булгаковской повести «Дьяволиада», написанной в 1923 г., еще до знакомства с побывавшей в Константинополе Л. Е. Белозерской, одно из заметных действующих лиц, секретарша советского начальника товарища Чекушина Лидочка де-Руни, носит такую фамилию, несомненно, в связи с книгой С.

Вопреки опасениям Троцкого, С. в СССР удалось приспособиться и даже сделать карьеру. По прибытии на родину он заявил, как сообщалось в гельсингфорсской газете «Путь» 26 ноября 1921 г.: «Не будучи сам не только коммунистом, но даже социалистом - я отношусь к Советской власти как к правительству, представляющему мою родину и интересы моего народа. Она побеждает все нарождающиеся против нее движения, следовательно, удовлетворяет требованиям большинства. Как военный, ни в одной партии не состою, но хочу служить своему народу, с чистым сердцем подчиняюсь выдвинутому им правительству». 20 ноября 1921 г. «Известия» опубликовали обращение С. к офицерам и солдатам армии Врангеля: «С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом - белые были побеждены и бежали в Константинополь. Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащев-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться Советской власти и вернуться на Родину». С. был популярен, многие поверили ему и амнистии ВЦИК, объявленной 3 ноября 1921 г., рассудив, что, если простили преступления С., то более мелкие вообще не будут ставить в строку. В действительности, в отличие от С., многие из вернувшихся, особенно если речь шла о не очень известных лицах, были репрессированы. С. же с июня 1922 г. стал преподавателем тактики, а в 1924 г. сделался главным руководителем преподавания тактики в Высшей тактически-стрелковой школе командного состава «Выстрел». По некоторым сведениям, С. преподавал и в Высшей школе ОГПУ. В 1924 г. вышла книга С. «Крым в 1920 г: Отрывки из воспоминаний», ставшая главным источником Булгакова при создании образа Хлудова в пьесе «Бег». 11 января 1929 г. С. был застрелен на своей квартире курсантом «Выстрела» Б. Коленбергом, мстившим за брата, казненного по приказу С. Убийство С. освещалось в газетных сообщениях. Не исключено, что гибель прототипа повлияла на появление вариантов финала «Бега», где Хлудов кончал с собой. По одним данным, Коленберг получил тюремный срок за убийство, по другим - был признан психически невменяемым. Не исключено, что ОГПУ помогло мстителю найти свою жертву, поскольку уже через год, в 1930 г., под личным руководством тогдашнего главы этого ведомства В. Р. Менжинского (1874-1934) была проведена операция под кодовым названием «Весна», в ходе которой было арестовано около 5 тыс. бывших царских и белых офицеров, служивших в Красной Армии, а еще с середины 20-х началось их ускоренное увольнение в запас. С., в связи с поднятым вокруг его имени шумом, было бы неудобно арестовать или отставить от службы. Возможно, что ОГПУ решило избавиться от него другим способом - руками Коленберга. Посмертно, в 1929 г., была издана книга С. «Мысли по вопросам общей тактики: из личного опыта и наблюдений». Кроме того, С. опубликовал ряд статей в советской военной периодике и сборниках. В «Мыслях по вопросам общей тактики» заключительная фраза очень точно выразила военное, да и жизненное, кредо С.: «В бою держитесь твердо своего принятого решения - пусть оно будет хуже другого, но, настойчиво проведенное в жизнь, оно даст победу, колебания же приведут к поражению».

Вероятно, уже в рассказе Булгакова «Красная корона» (1922) С. послужил одним из прототипов генерала-вешателя. Очевидно, приводимые в книге «Требую суда общества и гласности» слащевские приказы повлияли и на образ Хлудова в «Беге» (1928). В этой книге, в отличие от мемуаров 1924 г., еще не требовалось ретушировать казни на фронте и в тылу, репрессии против большевиков и заподозренных в сочувствии им, так что строки приказов звучали грозно: «...Требую выдавать каждого преступника, пропагандирующего большевизм...» «Как защитить, так и покарать я сумею. Дисциплину ввести самую строгую... Ослушники, берегись!». По свидетельству Л. Е. Белозерской, лично со С. Булгаков знаком не был, однако книга «Крым в 1920 г.» была настольной при написании «Бега». Любопытно, что сама Л. Е. Белозерская еще в Петрограде встречалась с матерью С., Верой Александровной Слащевой, и запомнила «мадам Слащеву» как женщину властную и решительную. В предисловии к воспоминаниям С. известный писатель и политработник Дмитрий Фурманов (1891-1926) привел следующие слова генерала: «Много пролито крови... много тяжких ошибок совершено. Неизмеримо велика моя историческая вина перед рабоче-крестьянской Россией. Это знаю, очень знаю. Понимаю и вижу ясно. Но если в годину тяжких испытаний снова придется рабочему государству вынуть меч, - я клянусь, что пойду в первых рядах и кровью своей докажу, что мои новые мысли и взгляды и вера в победу рабочего класса - не игрушка, а твердое, глубокое убеждение». При этом сам Фурманов признавал: «Слащов-вешатель, Слащов-палач: этими черными штемпелями припечатала его имя история... Перед «подвигами» его, видимо, бледнеют зверства Кутепова, Шатилова, да и самого Врангеля - всех сподвижников Сла-щова по крымской борьбе». Сам С. стремится создать в мемуарах образ болезненно раздвоенного человека, пытающегося обрести утраченную веру и испытывающего муки совести за то, что служит делу, в правоте которого сомневается: «...В моем сознании иногда мелькали мысли о том, что не большинство ли русского народа на стороне большевиков, ведь невозможно, что они и теперь торжествуют благодаря лишь немцам, китайцам и т.п., и не предали ли мы родину союзникам... Это было ужасное время, когда я не мог сказать твердо и прямо своим подчиненным, за что я борюсь». Мучимый сомнениями, С. подает в отставку, получает отказ и вынужден «остаться и продолжать нравственно метаться, не имея права высказать своих сомнений и не зная, на чем остановиться». Но для него «уже не было сомнений, что безыдейная борьба продолжается под командой лиц, не заслуживающих никакого доверия, и, главное, под диктовку иностранцев, т.е. французов, которые теперь вместо немцев желают овладеть отечеством... Кто же мы тогда? На этот вопрос не хотелось отвечать даже самому себе».

Те же муки испытывает булгаковский генерал Хлудов. Он еще расстреливает и вешает, но по инерции, ибо все больше задумывается, что любовь народная - не с белыми, а без нее победы в гражданской войне не одержать. Ненависть к союзникам Хлудов вымещает тем, что сжигает «экспортный пушной товар», чтобы «заграничным шлюхам собольих манжет не видать». Главнокомандующего, в котором легко просматривается прототип - Врангель, генерал-вешатель ненавидит, поскольку тот вовлек его в заведомо обреченную, проигранную борьбу. Хлудов бросает главкому в лицо страшное: «Кто бы вешал, вешал бы кто, ваше высокопревосходительство?» Но, в отличие от С., который в мемуарах так и не покаялся ни за одну конкретную свою жертву, Булгаков заставил своего героя свершить последнее преступление - повесить «красноречивого» вестового Крапилина, который потом призраком настигает палача и пробуждает у него совесть. Все попытки С. в мемуарах оправдать и приуменьшить свои казни не достигают эффекта (он утверждал, что подписал смертные приговоры только 105 осужденным, виновным в различных преступлениях, но Булгаков еще в «Красной короне» заставил главного героя напомнить генералу, скольких тот отправил на смерть «по словесному приказу без номера» - автор рассказа помнил по службе в белой армии, сколь распространены были такие приказы). Конечно, Булгаков не мог знать эпизода с 25 шомполами из цитированного выше письма Троцкого, хотя поразительно точно показал в «Белой гвардии», что шомпола в качестве универсального средства общения с населением использовали и красные, и белые, и петлюровцы. Однако автор «Бега» не верил в раскаяние С., и его Хлудову не удается опровергнуть обвинений Крапилина: «...Одними удавками войны не выиграешь!.. Стервятиной питаешься?.. Храбер ты только женщин вешать и слесарей!». Хлудовские оправдания, что он «на Чонгарскую Гать ходил с музыкой» и был дважды ранен (как и С., дважды раненый в гражданской войне), вызывают только крапилинское «да все губернии плюют на твою музыку и на твои раны». Здесь переиначена в народной форме часто повторявшаяся Врангелем и его окружением мысль, что одна губерния (Крым) сорок девять губерний (остальную Россию) победить не может. Смалодушничавшего после этого страстного обличения вестового Хлудов вешает, но потом Булгаков дарует ему, в отличие от С., мучительное и тяжкое, болезненное и нервное, но - раскаянье.

Автор «Бега» читал не только книги С., но и другие мемуары, где рассказывалось о знаменитом генерале. В 1924 г. в Берлине вышли воспоминания бывшего главы крымского земства князя В. А. Оболенского «Крым при Врангеле. Мемуары белогвардейца» (они также печатались в журнале «Голос минувшего на чужой стороне»). С. Оболенского подозревал в социалистических воззрениях и искренне ненавидел, глава земства в свою очередь, смотрел на «спасителя Крыма» как на авантюриста и больного человека. Оболенский оставил следующий портрет С.:

«Это был высокий молодой человек с бритым болезненным лицом, редеющими белобрысыми волосами и нервной улыбкой, открывающей ряд не совсем чистых зубов. Он все время как-то странно дергался, сидя, постоянно менял положения, и, стоя, как-то развинченно вихлялся на поджарых ногах. Не знаю, было ли это последствием ранений или потребления кокаина. Костюм у него был удивительный - военный, но как будто собственного изобретения: красные штаны, светло-голубая куртка гусарского покроя. Все ярко и кричаще безвкусно. В его жестикуляции и в интонациях речи чувствовались деланность и позерство». Это описание послужило основой для ремарки, рисующей облик Хлудова: «...съежившись, на высоком табурете сидит Роман Валерьянович Хлудов. Человек этот лицом бел как кость, волосы у него черные, причесаны на вечный неразрушимый офицерский пробор. Хлудов курнос, как Павел, брит как актер, кажется моложе всех окружающих, но глаза у него старые. На нем солдатская шинель, подпоясан он ремнем по ней не то по-бабьи, не то как помещики подпоясывали шлафрок. Погоны суконные, и на них небрежно нашит черный генеральский зигзаг. Фуражка защитная грязная, с тусклой кокардой, на руках варежки. На Хлудове нет никакого оружия. Он болен чем-то, этот человек, весь болен, с ног до головы. Он морщится, дергается, любит менять интонации. Задает самому себе вопросы и любит сам же на них отвечать. Когда хочет изобразить улыбку, скалится. Он возбуждает страх. Он болен - Роман Валерьянович».

Все отличия в булгаковской ремарке от портрета С., данного Оболенским, легко объяснимы, при том, что сходство бросается в глаза. На роль Хлудова во МХАТе предназначался актер Н. П. Хмелев (1901-1945), который действительно был курнос и имел черные волосы с неразрушимым офицерским пробором, столь запомнившимся зрителям по его исполнению Алексея Турбина в «Днях Турбиных». То же, что Хлудов курнос именно «как Павел», должно было вызвать ассоциацию с императором Павлом I (1754-1801), удавленном заговорщиками, и соответственно - со стремлением Хлудова выиграть войну удавками. Солдатская шинель, заменившая цветистый костюм С., с одной стороны, как бы сразу одевала Хлудова так, каким он должен был предстать в Константинополе после увольнения из армии без права ношения мундира (хотя в Константинополе генерал по воле драматурга переодевается в штатское). С другой стороны, то, что шинель была подпоясана не по-военному и во всей одежде Хлудова присутствовала небрежность, придавала этому костюму род экстравагантности, хотя и не столь яркой, как в костюме прототипа. Болезненное состояние С. Оболенский, как и другие мемуаристы, объяснял злоупотреблением кокаином и спиртом - генерал являл собой редчайшее сочетание алкоголика и наркомана в одном лице. Этих обвинений не отрицал и сам С. В книге «Крым в 1920 г.» он привел свой рапорт Врангелю 5 апреля 1920 г., где, в частности, резко критиковал Оболенского и отмечал, что «борьба идет с коренными защитниками фронта до меня включительно, вторгаясь даже в мою частную жизнь (спирт, кокаин)», т. е., признавая наличие у себя этих пороков, протестовал лишь против того, что они стали достоянием широкой публики. Булгаков болезнь своего Хлудова свел, прежде всего, к мукам совести за свершенные преступления и участие в движении, на стороне которого нет правды.

Оболенский следующим образом объяснял возвращение С. в Советскую Россию: «Слащев - жертва гражданской войны. Из этого от природы неглупого, способного, хотя и малокультурного человека она сделала беспардонного авантюриста. Подражая не то Суворову, не то Наполеону, он мечтал об известности и славе. Кокаин, которым он себя дурманил, поддерживал безумные мечты. И вдруг генерал Слащев-Крымский разводит индюшек в Константинополе на ссуду, полученную от Земского союза! А дальше?.. Здесь... за границей, его авантюризму и ненасытному честолюбию негде было разыграться. Предстояла долгая трудовая жизнь до тех пор, когда можно будет скромным и забытым вернуться на родину... А там, у большевиков, все-таки есть шанс выдвинуться если не в Наполеоны, то в Суворовы. И Слащев отправился в Москву, готовый в случае нужды проливать «белую» кровь в таком же количестве, в каком он проливал «красную».

Мемуарист испытывал к былому гонителю смешанные чувства жалости, сочувствия, презрения и осуждения за переход к большевикам (именно Оболенский посодействовал С. в приобретении фермы, на которой так и не заладилась у бывшего генерала трудовая жизнь). Далее автор «Крыма при Врангеле» приводил комический рассказ, как в Москве один бывший крымский меньшевик, которого С. чуть не повесил, перейдя уже в большевистскую партию и работая в советском учреждении, встретил красного командира «товарища» С., и как они мирно вспоминали прошлое. Может быть, отсюда в «Беге» родилась юмористическая реплика Чарноты, что он бы на день записался к большевикам, чтобы только расправиться с Корзухиным, а потом тут же бы «выписался». Булгаков наверняка запомнил приведенные Фурмановым слова С. о готовности сражаться в рядах Красной Армии, подтверждавшие мысль Оболенского, и вряд ли сомневался в карьерных и житейских, а не духовных и мировоззренческих причинах возвращения бывшего генерала. Поэтому Хлудова пришлось наделить муками совести автобиографического героя «Красной короны», в безумном сознании которого постоянно присутствует образ погибшего брата.

Помимо мемуаров Оболенского, драматург учитывал и другие свидетельства о С. Он был знаком с книгой бывшего главы отдела печати в крымском правительстве Г. В. Немировича-Данченко «В Крыму при Врангеле. Факты и итоги», вышедшей в Берлине в 1922 г. Там, в частности, отмечалось: «Фронт держался благодаря мужеству горстки юнкеров и личной отваге такого азартного игрока, каким был ген. Слащев». А Г. Н. Раковский писал о С. следующее: «Слащев, в сущности, был самоличным диктатором Крыма и самовластно распоряжался как на фронте, так и в тылу... Местная общественность была загнана им в подполье, съежились рабочие, лишь «осважные» круги (т. е. пресса Освага (Осведомительного Агентства), отдела печати деникинского правительства. - Б. С.) слагали популярному в войсках генералу восторженные дифирамбы. Весьма энергично боролся Слащев с большевиками не только на фронте, но и в тылу. Военно-полевой суд и расстрел - вот наказание, которое чаще всего применялось к большевикам и им сочувствующим».

Фигура С. оказалась настолько яркой, противоречивой, богатой самыми разными красками, что в «Беге» она послужила прототипом не только генерала Хлудова, но и двух других персонажей, представляющих белый лагерь, - кубанского казачьего генерала Григория Лукьяновича Чарноты («потомка запорожцев») и гусарского полковника маркиза де Бриза-ра. Своей фамилией и титулом последний обязан, вероятно, еще двум историческим личностям. Актеру, играющему де Бризара, по словам Булгакова, «не нужно бояться дать Бризару эпитеты: вешатель и убийца». У этого героя проявляются садистские наклонности, а в результате ранения в голову он несколько повредился в уме. Маркиз де Бризар заставляет вспомнить о знаменитом писателе маркизе (графе) Донасьене Альфонсе Франсуа де Саде (1740-1814), от имени которого произошло само слово «садизм». Еще одним прототипом де Бризара послужил редактор газеты «Донской Вестник» сотник граф Дю-Шайль, которого Врангель обвинил, вместе с генералами В. И. Сидориным (1882-1943) и А. К. Келчевским (1869-1923), командовавшими Донским корпусом, в донском сепаратизме и предал военно-полевому суду. (При аресте Дю-Шайль пытался застрелиться и был тяжело ранен в голову. Впоследствии суд его оправдал, и Дю-Шайль эмигрировал.) Это дело было описано у Г. В. Немировича-Данченко и других мемуаристов. От Дю-Шайля у де Бризара - французская фамилия, громкий титул и тяжелое ранение в голову. От С. у этого персонажа - роскошный гусарский костюм и казнелюбие, а также помутнение рассудка, которое есть и у Хлудова, но у маркиза оно - следствие ранения, а не раздвоения личности и мук совести.

У Чарноты от С. - кубанское прошлое (Булгаков учел, что С. командовал сначала кубанскими частями) и походная жена Люська, прототипом которой послужила вторая жена С. - «казачок Варинька», «ординарец Нечволодов», сопровождавшая его во всех боях и походах, дважды раненная и не раз спасавшая мужу жизнь. Некоторые мемуаристы называют ее Лидкой, хотя на самом деле вторую жену С. звали Ниной Николаевной. От С. у Чарноты также качества азартного игрока в сочетании с военными способностями и наклонностью к пьянству. Судьба Григория Лукьяновича - это вариант судьбы С., рассказанный Оболенским, тот вариант, который реализовался бы, останься генерал в эмиграции простым фермером. Тогда С. мог надеяться только на случайную удачу в игре, да на возвращение в Россию через много лет, если о нем там забудут. Чарнота по ходу действия обнажает в хлудовской судьбе некоторые моменты, присущие судьбе С. По свидетельству Оболенского, люди, до революции знавшие С. как тихого, вдумчивого офицера, поражались перемене, произведенной гражданской войной, превратившей его в жестокого палача. При первой встрече с Хлудовым ранее знавший Романа Валерьяновича Чарнота поражается проявившейся в нем жестокости. А в финале, комментируя предстоящее возвращение Хлудова, «потомок запорожцев» высказывает предположение: «У тебя, генерального штаба генерал-лейтенанта, может быть, новый хитрый план созрел?». Оно вполне совпадает с реальными поступками С., который свое возвращенье в Россию тщательно спланировал, проведя длительные переговоры с советскими представителями и выговорив себе прощение и работу по специальности. Эти слова Чарноты оставляют впечатление, что Хлудов в Советской России совсем не обязательно будет казнен. Однако, Булгаков больше склоняется в образе Хлудова к мотиву искупительной жертвы, поэтому сильнее запоминаются другие слова Чарноты о том, что ждет раскаявшегося на родине:

«Проживешь ты, Рома, ровно столько, сколько потребуется тебя с поезда снять и довести до ближайшей стенки, да и то под строжайшим караулом!»

В момент взятия красными Перекопа С. был не у дел. Булгаковский же герой командует фронтом и фактически выполняет ряд функций генералов А. П. Кутепова и П. Н. Врангеля. Например, именно Хлудов, приказывает каким соединениям следовать к каким портам для эвакуации. В книгах С. такого приказа, отданного Врангелем, нет, но он есть в других источниках, в частности, в вышедшем в конце 1920 г. в Константинополе сборнике «Последние дни Крыма». В то же время Булгаков заставляет Хлудова критиковать Главнокомандующего почти теми же словами, какими С. в книге «Крым в 1920 г.» критиковал Врангеля. Так, слова Хлудова: «...Но Фрунзе обозначенного противника на маневрах изображать не пожелал... Это не шахматы и не незабвенное Царское Село...» восходят к утверждению С. об ошибочности решения Врангеля начать переброску частей между Чонгаром и Перекопом накануне советского наступления: «...Началась рокировка (хорошо она проходит только в шахматах). Красные же не захотели изображать обозначенного противника и атаковали перешейки». Фраза, брошенная Хлудовым Главнокомандующему по поводу намерения последнего переехать в гостиницу «Кист», а оттуда на корабль: «К воде поближе?», - это злой намек на трусость главкома, упомянутую в книге «Крым в 1920 г.»: «Эвакуация протекала в кошмарной обстановке беспорядка и паники. Врангель первым показал пример этому, переехал из своего дома в гостиницу «Кист» у самой Графской пристани, чтобы иметь возможность быстро сесть на пароход, что он скоро и сделал, начав крейсировать по портам под видом поверки эвакуации. Поверки с судна, конечно, он никакой сделать не мог, но зато был в полной сохранности, к этому только он и стремился».

В позднейших редакциях «Бега», где Хлудов кончал с собой, о своем намерении вернуться в Россию он говорил иронически-иносказательно как о предстоящей поездке на лечение в германский санаторий. Здесь имелась в виду рассказанная С. в мемуарах история, как он отказался от предложения Врангеля ехать лечиться в санаторий в Германии, не желая тратить на свою персону народные деньги - дефицитную валюту.

В качестве антипода Хлудова (С.) Булгаков дал сниженный карикатурный образ белого Главнокомандующего (Врангеля). Слова архиепископа Африкана, чьим прототипом был глава духовенства Русской армии епископ Севастопольский Вениамин (Иван Федченко) (1881-1961), обращенные к Главнокомандующему: «Дерзай, славный генерал, с тобою свет и держава, победа и утверждение, дерзай, ибо ты Петр, что значит камень», имеют своим источником воспоминания Г. Н. Раковского, который отмечал, что «представители воинствующего черносотенного духовенства с епископом Вениамином, который деятельно поддерживал Врангеля еще тогда, когда он вел борьбу с Деникиным», с церковных кафедр «прославляли Петра Врангеля, сравнивая его не только с Петром Великим, но даже и с апостолом Петром. Он явится, мол, тем камнем, на котором будет построен фундамент новой России». Комичное же обращение к Африкану самого Главнокомандующего: «Ваше преосвященство, западно-европейскими державами покинутые, коварными поляками обманутые, в самый страшный час на милосердие божие уповаем», пародирует последний приказ Врангеля при оставлении Крыма:

«Оставленная всем миром, обескровленная армия, боровшаяся не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, - оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании исполненного долга». Нищета, постигшая в Константинополе Хлудова, Чарноту, Люську, Серафиму, Голубкова и других эмигрантов в «Беге», показывает всю фальшивость врангелевских высокопарных слов.

Яков Александрович Слащёв-Крымский (в старой орфографии Слащов, 29 декабря 1885 - 11 января 1929, Москва) - русский военачальник, генерал-лейтенант, активный участник белого движения на юге России.

Родился 29 декабря (по другой версии - 12 декабря) 1885 года в г.Санкт-Петербурге. Отец - полковник Александр Яковлевич Слащёв, потомственный военный. Мать - Вера Александровна Слащёва.

"Генерал Слащев, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц (Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары.)"

1903 - Окончил Санкт-Петербургское реальное училище Гуревича.
1905 - Окончил Павловское военное училище и был выпущен в Лейб-гвардии Финляндский полк (к 1917 году дослужился до помощника командира полка).
1911 - Окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 2-му разряду (без права причисления к Генеральному штабу из-за низкого среднего балла).
1914 - Выступил с полком на фронт (пять раз ранен и два раза контужен).
1915 - Награждён Георгиевским оружием.
1916 - Награждён орденом Св. Георгия IV степени.Ноябрь 1916 - Полковник.
14 июля 1917 - 1 декабря 1917 - Командир Московского гвардейского полка. Декабрь 1917 - Присоединился к Добровольческой армии.
Январь 1918 - Послан генералом Алексеевым на Северный Кавказ для создания офицерских организаций в районе Кавказских Минеральных Вод.
Май 1918 - Начальник штаба партизанского отряда полковника А. Г. Шкуро; затем начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии генерала Улагая.
6 сентября 1918 - Командир Кубанской пластунской бригады в составе 2-й дивизии Добровольческой армии.
15 ноября 1918 - Командир 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады.
18 февраля 1919 - Командир бригады в 5-й дивизии.
8 июня 1919 - Командир бригады в 4-й дивизии.
14 мая 1919 - За боевые отличия произведен в генерал-майоры.
2 августа 1919 - Начальник 4-й дивизии (13-я и 34-я сводные бригады).
6 декабря 1919 - Командующий 3-м армейским корпусом (13-я и 34-я сводные бригады, развернутые в дивизии, численность 3,5 тыс. штыков и сабель).
27 декабря 1919 - Во главе корпуса занял укрепления на Перекопском перешейке, не допустив захвата Крыма.
Зима 1919-1920 - Руководитель обороны Крыма.
Февраль 1920 - Командующий Крымского корпуса (бывшего 3-го АК)
25 марта 1920 - Произведен в генерал-лейтенанты с назначением командующим 2-м армейским корпусом (бывшим Крымским).
Август 1920 - После невозможности ликвидировать Каховский плацдарм красных, поддерживаемый крупнокалиберными орудиями ТАОН (Тяжёлой артиллерии особого назначения) красных с правого берега Днепра, подал прошение об отставке.
Август 1920 - В распоряжении главнокомандующего.
18 августа 1920 - Приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащев-Крымский».
Ноябрь 1920 - В составе Русской армии эвакуировался из Крыма в Константинополь.

Был бесстрашен, постоянно личным примером водил в атаку войска. Имел девять ранений, последнее из которых - контузию в голову - получил на Каховском плацдарме в начале августа 1920 г. Многие ранения переносил практически на ногах. Чтобы уменьшить невыносимую боль от ранения в живот в 1919, которое не заживало более полугода, начал колоть себе обезболивающее - морфий, потом перистрастился к кокаину, отчего за ним закрепилась «слава» наркомана…

После эмиграции жил в Константинополе, прозябая в нищете и занимаясь огородничеством. В Константинополе Слащёв резко и публично осуждал Главнокомандующего и его штаб, за что по приговору суда чести был уволен от службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда в январе 1921 г. издал книгу «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма (Мемуары и документы)».

Задумываться о неправоте белого дела Слащёв начал, когда его беременная жена летом 1920 попала в руки чекистов Дзержинского, знавших, кто она, и была ими отпущена обратно к генералу через линию фронта, несмотря на угрозу ставленницы Троцкого комиссара 13-й красной армии Розалии Землячки её расстрелять.

По некоторым данным, в 1920 Слащёв лично приходил на переговоры к красным в занятый ими Корсунский монастырь под Бериславом и был свободно отпущен полномочным комиссаром Дзержинского.

К Слащёву хорошо относился председатель ВЧК Дзержинский, его ненавидел Главком РККА Троцкий.

Вступив в Константинополе в переговоры с советскими властями, был амнистирован. 21 ноября 1921 года вместе с белыми казаками вернулся в Севастополь, откуда в личном вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской армии с призывом возвращаться в СССР. В 1924 г. издал книгу «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний». С июня 1922 г. - преподаватель тактики школы комсостава «Выстрел».

11 января 1929 г. был убит троцкистом Лазарем Коленбергом в своей комнате при школе - якобы из мести за брата, повешенного по приказу Слащёва, хотя по времени это убийство совпадает с волной репрессий, обрушившихся на бывших офицеров Белой армии.

В Москве в своей квартире убит генерал Я. А. Слащев, один из активных участников белого движения, снискавший весьма печальную память своей исключительной жестокостью и бесшабашностью. Уже в Крыму Слащев старался стать вместо генерала Врангеля во главе армии, а затем в Константинополе выпустил известную брошюру, в которой требовал суда над главнокомандующим (Врангелем). Из Константинополя Слащев переехал в Москву, советская власть охотно простила ему прегрешения по отношению к ней и назначила его профессором Военной Академии. Однако там ему не удалось удержаться вследствие крайне враждебного отношения к нему слушателей. Слащев переведен был на стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава (так наз. «Выстрел»), где он и оставался до последних дней в качестве лектора, успевшего выпустить за время пребывания в СССР несколько трудов по военным вопроса. Местожительство Слащева в Москве тщательно скрывалось. Последние сообщения берлинских газет говорят об аресте убийцы, 24-летнего Коленберга, который заявил, что убил Слащева за расстрел брата, совершенный Слащевым в Крыму. В Москве утверждают, что убийство совершено было уж несколько дней назад, но не сразу о нем решились сообщить. Тело Слащева сожжено в московском крематории. При сожжении присутствовали Уншлихт и другие представители реввоенсовета. (Газета «Руль», Берлин, 16 января 1929 года)

Впоследствии выяснится, убила ли его рука, которой действительно руководило чувство мщения, или которой руководило требование целесообразности и безопасности. Ведь странно, что «мститель» более четырех лет не мог покончить с человеком, не укрывшимся за толщей Кремлевских стен и в лабиринте Кремлевских дворцов, а мирно, без охраны проживавший в своей частной квартире. И в то же время понятно, если в часы заметного колебания почвы под ногами, нужно устранить человека, известного своей решительностью и беспощадностью. Тут нужно было действительно торопиться и скорее воспользоваться и каким-то орудием убийства, и печью Московского крематория, способного быстро уничтожить следы преступления. («За свободу», Варшава, 18 января 1929 года)

Слащев Яков Александрович (1885-1929) - генерал-лейтенант русской армии. Родился 29 декабря (по другой версии - 12 декабря) 1885 года в г.Санкт-Петербурге. Отец - полковник Александр Яковлевич Слащёв, потомственный военный. Мать - Вера Александровна Слащёва. Окончил Павловское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба по 2-му разряду (последнюю в 1911 году причисления к Генеральному штабу из-за низкого среднего бала). Из училища вышел в Лейб-гвардии Финляндский полк в 1905 году, в котором продолжал служить командиром роты, далее командиром батальона и помощником командира полка - к 1917 году. Участвовал почти во всех боях своего полка на фронте Первой мировой войны. Был пять раз ранен и два раза контужен. В 1915 году награжден Георгиевским оружием, а в 1916 году - орденом Св. Победоносца Георгия 4-йстепени. В 1916 году получил чин полковника. С июля 1917 г.- командующий Московским гвардейским полком.

В самом начале гражданской войны Яков Слащев попадает в Добровольческую армию (декабрь 1917 года). В начале января 1918 г. послан генералом М. В. Алексеевым на Северный Кавказ в качестве эмиссара Добровольческой армии для создания офицерских организаций в районе Кавказских Минеральных Вод. В мае 1918 года - начальник штаба партизанского отряда полковника А. Г. Шкуро, а затем начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. С 6 сентября 1918 года - командир Кубанской пластунской бригады в составе 2-й дивизии Добровольческой армии. 15 ноября 1918 года - начальник 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады. 18 февраля 1919 года назначен командиром бригады в 5-й дивизии, а 8 июня того же года - командиром бригады 4-й дивизии. 14 мая 1919 года произведен в генерал-майоры - за боевые отличия и 2 августа назначен начальником 4-й дивизии. 6 декабря 1919 года назначен командиром 3-го армейского корпуса. Именно под руководством Слащева зимой 1919-1920 годов 3-й армейский корпус успешно оборонял Крымские перешейки от Красной армии. После принятия генералом Врангелем Главного Командования ВСЮР генерал Слащев был произведен 25 марта 1920 года в генерал-лейтенанты - за боевые отличия и назначен командующим 2-го армейского корпуса. После неудачных боев корпуса в июле 1920 года под Каховкой и потери последней, генерал Слащев подал рапорт об отставке, которая была принята генералом Врангелем. С августа 1920 года находился в распоряжении Главнокомандующего.

Генерал Врангель писал про него:"Генерал Слащев, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц."

В ноябре 1920 года в составе Русской армии генерал Слащев эвакуировался из Крыма в Константинополь. В Константинополе в ряде писем и выступлений, как устных, так и в печати, резко осуждал Главнокомандующего и его штаб. В результате, по приговору суда чести генерал Слащев был уволен со службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда генерал Слащев выпустил в январе 1921 года книгу: "Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма. (Мемуары и документы)" (Константинополь, 1921 г.). В то же время вступил в тайные переговоры с советскими властями и 21 ноября 1921 года вернулся в Севастополь. Здесь в вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской армии с призывом возвращаться. В 1924 оду. опубликовал книгу: "Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний". С июня 1922 года числился преподавателем тактики школы комсостава "Выстрел". Рассказывают, что во время разбора на занятиях советско-польской войны он в присутствии советских военачальников сказал о тупоумии нашего командования в ходе военного конфликта с Польшей. Присутствовавший в аудитории Буденный вскочил, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону преподавателя, но не попал. Слащев подошел к красному командиру и назидательно сказал: "Как вы стреляете, так вы и воевали"

11 января 1929 года Яков Слащев был убит в помещении школы в весьма странных обстоятельствах - якобы из личной мести. Но по времени это убийство совпадает с волной репрессий, которая обрушилась на бывших офицеров Белой армии в 1929 - 1930 годах.

Газета "За свободу" Варшава от 18 января 1929 года писала: " Впоследствии выяснится, убила ли его рука, которой действительно руководило чувство мщения, или которой руководило требование целесообразности и безопасности. Ведь странно, что "мститель" более четырех лет не мог покончить с человеком, не укрывшимся за толщей Кремлевских стен и в лабиринте Кремлевских дворцов, а мирно, без охраны проживавший в своей частной квартире. И в то же время понятно, если в часы заметного колебания почвы под ногами, нужно устранить человека, известного своей решительностью и беспощадностью. Тут нужно было действительно торопиться и скорее воспользоваться и каким-то орудием убийства, и печью Московского крематория, способного быстро уничтожить следы преступления."

Слащёв успел повоевать на фронтах Первой мировой войны, стать одним из лидеров Белого движения, и завершил жизнь преподавателем красноармейских офицерских курсах

Яков Александрович Слащёв, родившийся 10 января 1886 года, один из самых ярких генералов Белого движения. Блестящий стратег и тактик, он был награжден семью орденами Российской империи, в том числе орденом святого Георгия IV степени. Эти ордена, Золотое «За храбрость» и пять ранений, являются итогами Первой мировой войны для полковника Слащёва.

В декабре 1917 года он вступил в Добровольческую армию, служил под началом генерала Михаила Алексеева, затем полковника Андрея Шкуро, вместе с которым освобождал от красных Ставрополь, Николаев, Одессу и всю Правобережную Украину.

В августе 1920 года за оборону Крыма он получил высшее признание русской армии. Генерал Врангель издал приказ: «…дорогому сердцу русских воинов генералу Слащёву именоваться впредь - Слащёв-Крымский!»

Яков Александрович стал одним из немногих генералов, получивших почетную приставку к своей фамилии, как это было принято в русской императорской армии: Суворов-Рымникский, Муравьёв-Амурский, Паскевич-Эриванский и др. За всю России почетного титула «Крымский» были удостоены два человека: Василий Долгоруков, покоривший Крым в русско-турецкую войну 1768–1774 годов, и генерал Слащёв, в течение года удерживавший Крым в Гражданскую войну (отметим также Григория Потёмкина-Таврического).

Красноармейцы трижды захватывали Сальковский и Перекопский перешейки, проникали вглубь полуострова, и трижды Слащёв их отбрасывал, возглавляя части, лишь на бумаге именовавшиеся корпусом. Численность красных в десять раз была больше численности белых, но тактика, избранная Слащёвым, давала неожиданные результаты. Операции, разработанные им, тщательно изучались в штабах красных командиров на самом высоком уровне.

После поражения белых в Крыму Яков Слащёв эмигрировал в Константинополь. Но русский генерал не мог жить без России. Впоследствии он напишет, что «очень хотел вернуться в свое Отечество». Он находился в разладе с Врангелем, занятия садоводством на турецком берегу не приносило удовлетворения, к тому же он высоко оценил поступок Дзержинского, когда тот его арестованную супругу, не расстрелял, а отправил к мужу. Поэтому он принял предложение красных и в ноябре 1921 года вернулся на родину.

Слащёв возглавил высшую стрелковую школу командного состава РККА «Выстрел». Его учениками были будущие маршалы Василевский, Малиновский и Толбухин. Между вчерашними непримиримыми врагами теперь разгорались кабинетные баталии, переходившие в дружеские чаепития и попойки.

Но не все прощали Слащёву обиды. Известен случай, когда на курсовых занятиях при разборе «польского похода» Красной Армии генерал вскрыл ошибки командования. Одним из слушателей был участник похода, легендарный командующий Первой Конной армией Семён Будённый. Вскочив и выхватив из кобуры оружие, Будённый начал стрелять в докладчика. Не дрогнув, Слащёв остался на кафедре, а когда у командарма отобрали оружие, сказал: «Как Вы стреляете, так Вы и воевали».

Конец его жизни был трагическим, бывшего белого генерала 11 ноября 1929 года застрелил Лазарь Коленберг. Официальная версия следствия гласила, что мотивом убийства стала месть. Коленберг отомстил за родного брата, который был повешен в Крыму по приказу Слащёва. Генерал очень жестко пресекал случаи нарушения закона.

Если бы не эта смерть, богатейший опыт Якова Слащёва, без сомнения оказался бы востребован в годы Великой Отечественной войны.

Яков Слащев. 1913 год.

Белогвардеец - красный преподаватель

Слащев (Слащов) - это тот самый белогвардейский генерал-вешатель, который стал для Михаила Булгакова прообразом Хлудова. Когда Деникин после разгрома Красной армией отступал на Кавказ, Слащев занял Крым и организовал эффективную оборону перешейков. Он был безраздельным властителем Крыма, пока Военный совет не избрал новым командующим Врангеля (Слащев это совещание демонстративно игнорировал). Имел свой взгляд на ведения дельнейших военных действий против красных, писал Врангелю рапорты, которые последний воспринимал не иначе как бред сумасшедшего (см. ниже фрагмент из воспоминаний Врангеля ). Главным своеобразием биографии Слащева стал возврат в Советскую Россию через год после эвакуации из Крыма. Ему дали написать и издать книгу воспоминаний "Крым " , обращение к остававшимся в эмиграции белогвардейцам, но на руководящие должности в Красной армии не взяли. Дали ему преподавательское место в школе тактики комсостава "Выстрел". Рассказывают, что во время разбора на занятиях советско-польской войны он в присутствии советских военачальников сказал о тупоумии нашего командования в ходе военного конфликта с Польшей. Присутствовавший в аудитории Буденный вскочил, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону преподавателя, но не попал. Слащев подошел к красному командиру и назидательно сказал: "Как вы стреляете, так вы и воевали". А может быть, этот эпизод - гипербола. Погиб Слащев от рук Коленберга, чей брат был казнен по его приказу в гражданскую войну. Либеральная историография не сомневается - то были происки сталинской агентуры. Однако есть все основания полагать, что в этом убийстве не было политики, только личная месть.

Я.А. Слащов - командир бригады дивизии генерала Шкуро. 1918 год.

Слащев-Крымский

Слащев Яков Александрович (29.12.1885-10.01.1929). Полковник (11.1916). Генерал-майор (04.1919). Генерал-лейтенант (04.1920). Окончил Санкт-Петербургское реальное училище (1903), Павловское военное училище (1905) и Николаевскую академию Генерального штаба (1911). Участник Первой мировой войны : командир роты и батальона лейб-гвардии Финляндского полка, 01.1915- 07.1917. Командир лейб-гвардии Московского полка, 14.07-01.12.1917. За время войны получил 5 ранений. В Белом движении: формировал части Добровольческой армии по заданию генерала Алексеева в районе Минеральных Вод, 01-05.1918. Офицер в отряде (около 5000) полковника Шкуро ; 05-07.1918. Командир 1-й Кубанской пластунской пехотной бригады и начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии генерала Улагая , 07.1918- 04.1919. Командир 5-й пехотной дивизии, 04-08.1919. Командир 4-й пехотной дивизии (13-я и 34-я сводные бригады); 08-11.1919. Командир 3-го армейского корпуса, (13-я и 34-я бригады, развернутые в дивизии); 12.1919-02.1920. Занял оборону на Перекопском перешейке Крыма 27.12.1918, упредив вторжение Красной армии в Крым. Командир Крымского (бывшего 3-го) корпуса, 02-04.1920. Командир 2-го армейского корпуса (прежнего Крымского, переименованного генералом Врангелем); 04-18.08.1920. Снят генералом Врангелем и отстранен от командования корпусом, переведен в резерв; 18.08.1920. Эвакуирован из Крыма (11.1920). В эмиграции, 11.1920-11.1921. Вернулся в Россию 21.11.1921. Преподаватель курсов «Выстрел», 06.1922-01.1929. Убит Коленбергом 11.02.1929 в своей комнате при курсах «Выстрел» в Лефортово. Как герой обороны Крыма, 18.08.1920 приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащев-Крымский».

Использованы материалы кн.: Валерий Клавинг, Гражданская война в России: Белые армии. Военно-историческая библиотека. М., 2003.

Я.Слащев кормит индюшат.
Константинополь, 1921 год.

Требую суда общества и гласности!

СЛАЩОВ Яков Александрович (1885-1929) - генерал-лейтенант. Окончил Павловское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба по 2-му разряду (без права причисления к Генеральному штабу из-за низкого среднего бала) (1911). Из училища вышел в Лейб-гвардии Финляндский полк в 1905 г., в котором продолжал служить командиром роты, командиром батальона и помощником командира полка (в 1917 г.). Участвовал почти во всех боях своего полка на фронте Первой мировой войны. Был пять раз ранен и два раза контужен. В 1915 г. награжден Георгиевским оружием, а в 1916 г.- орденом Св. Победоносца Георгия 4-йстепени. В 1916 г. - полковник. С июля 1917 г.- командующий Московским гвардейским полком.

В Добровольческой армии с декабря 1917 г. В начале января 1918 г. послан генералом М. В. Алексеевым на Северный Кавказ в качестве эмиссара Добровольческой армии для создания офицерских организаций в районе Кавказских Минеральных Вод. В мае 1918 г. - начальник штаба партизанского отряда полковника А. Г. Шкуро, а затем начальник штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. С 6 сентября 1918 г. - командир Кубанской пластунской бригады в составе 2-й дивизии Добровольческой армии. 15 ноября 1918 г. - начальник 1-й отдельной Кубанской пластунской бригады. 18 февраля 1919 г. назначен командиром бригады в 5-й дивизии, а 8 июня того же года - командиром бригады 4-й дивизии. 14 мая 1919 г. произведен в генерал-майоры - за боевые отличия и 2 августа назначен начальником 4-й дивизии. 6 декабря 1919 г. назначен командиром 3-го армейского корпуса и зимой 1919-1920 гг. успешно руководил обороной Крыма. После принятия генералом Врангелем Главного Командования ВСЮР генерал Слащов был произведен 25 марта 1920 г. в генерал-лейтенанты - за боевые отличия и назначен командующим 2-го армейского корпуса. После неудачных боев корпус в июле 1920 г. под Каховкой генерал Слащов подал рапорт об отставке, которая была принята генералом Врангелем. С августа 1920 г. - в распоряжении Главнокомандующего. В ноябре 1920 в составе Русской армии эвакуировался из Крыма в Константинополь. В Константинополе в ряде писем и выступлений, как устных, так и в печати, резко осуждал Главнокомандующего и его штаб. По приговору суда чести генерал Слащов был уволен от службы без права ношения мундира. В ответ на решение суда генерал Слащов выпустил в январе 1921 г. книгу: «Требую суда общества и гласности. Оборона и сдача Крыма. (Мемуары и документы)» (Константинополь, 1921). В то же время вступил в тайные переговоры с советскими властями и 21 ноября 1921 г. вернулся в Севастополь. Здесь в вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской армии с призывом возвращаться. В 1924 г. опубликовал книгу: «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний» (М.; Лг., 1924) *). С июня 1922 г. числился преподавателем тактики школы комсостава «Выстрел». II января 1929 г. был убит в помещении школы, якобы из личной мести, хотя по времени это убийство совпадает с волной репрессий, обрушившихся на бывших офицеров Белой армии в 1929- 1930 гг.

Примечания:

*) В 1990 г. была переиздана: Слащов Я. А. Белый Крым. 1920 г. М., 1990.

Использованы материалы кн.: Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002

Генерал Врангель свидетельствует:

Генерал Слащев, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако, полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу, засыпал ставку всевозможными проектами и предположениями, одно другого сумбурнее, настаивал на смене целого ряда других начальников, требовал привлечения к работе казавшихся ему выдающимися лиц.

Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары. - Минск, 2003. т. 11. с. 22-23

Прибыл генерал Слащев. После нашего последнего свидания, он еще более осунулся и обрюзг. Его фантастический костюм, громкий нервный смех и беспорядочный отрывистый разговор производили тягостное впечатление. Я выразил ему восхищение перед выполненной им трудной задачей по удержанию Крыма и высказал уверенность, что под защитой его войск, я буду иметь возможность привести армию в порядок и наладить тыл. Затем я ознакомил его с последними решениями военного совета. Генерал Слащев ответил, что с решением совета он полностью согласен и просил верить, что его части выполнят свой долг. Он имел основание ожидать в ближайшие дни наступления противника. Я вкратце ознакомил его с намечаемой операцией по овладению выходами из Крыма. Затем генерал Слащев затронул вопросы общего характера. Он считал необходимым в ближайшие же дни широко оповестить войска и население о взглядах нового Главнокомандующего на вопросы внутренней и внешней политики.

Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары. - Минск, 2003. т. 11. с. 29

В заключение нашего разговора я передал генералу Слащеву приказ, в коем в воздаяние его заслуг по спасению Крыма ему присваивалось наименование "Крымский"; я знал, что это была его давнишняя мечта (приказ №3505, 6 (19) августа 1920 г.).

Слащев растрогался совершенно; захлебывающимся, прерываемым слезами голосом, он благодарил меня. Без жалости нельзя было на него смотреть.

В тот же день генерал Слащев с женой был у моей жены с визитом. На следующий день мы поехали отдавать визит. Слащев жил в своем вагоне на вокзале. В вагоне царил невероятный беспорядок. Стол, уставленный бутылками и закусками, на диванах -- разбросанная одежда, карты, оружие. Среди этого беспорядка Слащев в фантастическом белом ментике, расшитом желтыми шнурами и отороченном мехом, окруженный всевозможными птицами. Тут были и журавль, и ворон, и ласточка, и скворец. Они прыгали по столу и дивану, вспархивали на плечи и на голову своего хозяина.

Я настоял на том, чтобы генерал Слащев дал осмотреть себя врачам. Последние определили сильнейшую форму неврастении, требующую самого серьезного лечения. По словам врачей последнее возможно было лишь в санатории и рекомендовали генералу Слащеву отправиться для лечения заграницу, однако все попытки мои убедить его в этом оказались тщетными, он решил поселиться в Ялте.

Врангель П.Н. Записки. Ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г. Воспоминания. Мемуары. - Минск, 2003. т. 11. с. 236-137

Смерть Слащева

11 января на своей квартире был убит А. (опечатка - д.б. "Я") Слащев *). Неизвестный, войдя в квартиру, выстрелил в Слащева и скрылся. Слащев, в прошлом командир одной из врангелевских армий, в последнее время был преподавателем на стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава.

Убийство Я.А.Слащева

11-го января, как у нас сообщалось, в Москве на своей квартире убит бывший врангелевский генерал и преподаватель военной школы Я.А.Слащев. Убийца, по фамилии Коленберг, 24-х лет, заявил, что убийство им совершено из мести за своего брата, казненного по распоряжению Слащева в годы гражданской войны. Я.А.Слащев с 1922 года, с момента добровольного своего перехода на службу в красную армию, работал преподавателем тактики на курсах "Выстрел". Я.А.Слащев происходил из дворян. Службу свою в царской армии он начал с 1902 года. В 1911 году он окончил академию генерального штаба и, отказавшись от зачисления по генеральному штабу, перешел на службу в Пажеский корпус, где преподавал военные науки до начала мировой войны. Войну он начал в должности командира роты, а в 1916 году был назначен командиром полка. В гражданскую войну Я.А.Слащев был на стороне белых. В армии Деникина он занимал пост главнокомандующего войсками Крыма и Северной Таврии, впоследствии же при Врангеле был назначен командиром отдельного корпуса. Во время пребывания в Крыму Слащев жестоко расправлялся с рабочими крестьянами. Не поладив с Врангелем по мотивам служебного и личного характера, он был отозван и уехал в Константинополь. В Константинополе Врангель разжаловал Слащева в рядовые. В 1922 году Слащев добровольно возвращается из эмиграции в Россию, раскаивается в своих преступлениях перед рабочим классом и амнистирован советским правительством. С 1922 г. добросовестно работает преподавателем в "Выстреле" и сотрудничает в военной прессе. Недавно им был сдан в печать труд "Общая тактика". В связи с убийством производится следствие. Вчера в 16 ч.30 мин., в московском крематории состоялась кремация тела покойного Я.А.Слащева.

Убийство Слащева

В Москве в своей квартире убит генерал Я.А.Слащев, один из активных участников белого движения, снискавший весьма печальную память своей исключительной жестокостью и бесшабашностью. Уже в Крыму Слащев старался стать вместо генерала Врангеля во главе армии, а затем в Константинополе выпустил известную брошюру, в которой требовал суда над главнокомандующим (Врангелем). Из Константинополя Слащев переехал в Москву, советская власть охотно простила ему прегрешения по отношению к ней и назначила его профессором Военной Академии. Однако там ему не удалось удержаться вследствие крайне враждебного отношения к нему слушателей. Слащев переведен был на стрелково-тактические курсы усовершенствования комсостава (так наз. "Выстрел"), где он и оставался до последних дней в качестве лектора, успевшего выпустить за время пребывания в СССР несколько трудов по военным вопроса. Местожительство Слащева в Москве тщательно скрывалось. <...> Последние сообщения берлинских газет говорят об аресте убийцы, 24-летнего Коленберга, который заявил, что убил Слащева за расстрел брата, совершенный Слащевым в Крыму. В Москве утверждают, что убийство совершено было уж несколько дней назад, но не сразу о нем решились сообщить. Тело Слащева сожжено в московском крематории. При сожжении присутствовали Уншлихт и другие представители реввоенсовета.

Генерал Я.А.Слащев

<...> Впоследствии выяснится, убила ли его рука, которой действительно руководило чувство мщения, или которой руководило требование целесообразности и безопасности. Ведь странно, что "мститель" более четырех лет не мог покончить с человеком, не укрывшимся за толщей Кремлевских стен и в лабиринте Кремлевских дворцов, а мирно, без охраны проживавший в своей частной квартире. И в то же время понятно, если в часы заметного колебания почвы под ногами, нужно устранить человека, известного своей решительностью и беспощадностью. Тут нужно было действительно торопиться и скорее воспользоваться и каким-то орудием убийства, и печью Московского крематория, способного быстро уничтожить следы преступления.

*) Яков Александрович Слащёв послужил Михаилу Булгакову прообразом генерала Хлудова в пьесе "Бег".

Далее читайте:

Слащов-Крымский Яков Александрович. Крым , 1920.

Первая мировая война (хронологическая таблица).

Гражданская война 1918-1920 в России (хронологическая таблица).

ВСЮР (справочная статья).

Всевеликое войско Донское (главы из книги).

Белое движение в лицах (биографический указатель).